| Ш
октября
свидетельствует об обратном. Напомню хотя бы, что в начале октября я (с Плехановым) готов был кооптировать двух в
редакцию. Затем, что касается ультиматума, в котором я сам участвовал, я уступал тогда вам два места в
Центральном Комитете. После этого последовала с моей стороны новая
уступка в виде выхода моего из редакции, — выхода с тою целью, чтобы не
задержать вступления других. Отсюда вытекает,
что я не только говорил: "слушайся и не рассуждай", но и уступал. Перехожу к существу дела. Отношение к моей резолюции мне
кажется очень странным. В самом деле,
разве она обвиняет кого-нибудь, или имеет характер нападения на кого-нибудь? В ней
идет речь только о том, допустима ли такая-то борьба или нет. Что борьба существует
— это факт, и весь вопрос сводится только к тому, чтобы отделить допустимые
формы этой борьбы от недопустимых. Вот я и спрашиваю, приемлема ли эта идея или
нет? Таким образом, выражения "орудие
борьбы", "нападение на меньшинство" и т. п. — в применении к моей
резолюции совершенно неуместны. Может быть, форма ее неудачна — с этим я
особенно спорить не стал бы и готов был бы на изменение ее редакции, но
сущность ее, которая сводится к предъявлению требования борющимся внутри партии сторонам вести эту борьбу, не выходя из
известных допустимых рамок, эта сущность не может быть оспариваема.
Такое отношение к резолюции, какое она здесь встречает,
мне кажется односторонним, ибо одна из заинтересованных сторон ее отвергает,
усматривая в ней какую-то опасность для себя. (Плеханов : "Я напоминаю, что здесь несколько раз уже я замечал, что в Совете
нет двух сторон".) Я могу заметить, что говорю о двух сторонах, существующих
фактически, а не о юридическом разделении
Совета на две части. К резолюции т. Плеханова, о которой по существу здесь ничего
не сказано, представители редакции ничего не прибавили. Я же все время ждал изменения
одностороннего характера этой резолюции.
Предыдущая страница ... 140
Следующая страница ... 142
|