|
определенностью выражают явное недовольство этим даром правительства. И,
право, не нужно быть
революционером, не нужно быть радикалом, чтобы признать, что такая, с
позволения сказать, "реформа" не только не дает студентам чего-либо похожего на
свободу, но и никуда не годна с точки
зрения введения в университетскую жизнь какого-нибудь спокойствия. Да разве не ясно с первого взгляда на эти
"временные правила", что ими заранее создается целый ряд поводов к
столкновениям между студентами и властями? Разве но очевидно, что введение в
жизнь этих правил грозит из каждой сходки,
легально созванной по самому мирному поводу, сделать исходный пункт
новых "беспорядков"? Можно ли сомневаться, напр., что исполняющая полицейские
функции инспекция своим председательством на сходках должна вечно
раздражать одних, провоцировать на протест
других, нагонять трепет и сковывать уста третьим? И разве не ясно, что
русское студенчество не станет терпеть, чтобы содержание прений на этих сходках грубо определялось "усмотрением"
начальства?
А, между
тем, дарованное правительством "право" сходок и организаций в том нелепом виде,
в каком оно создано "временными правилами", есть максимум того, что самодержавие может дать студентам, оставаясь
самодержавием. Всякий дальнейший шаг в этом направлении означал бы
самоубийственное нарушение того равновесия, на котором покоятся отношения власти к "подданным". Или примириться с этим
возможным для правительства максимумом, или усилить политический,
революционный характер своего протеста — вот дилемма, которую приходится
решать студентам. И большинство их принимает второе решение. Резче, чем
когда-либо прежде, звучит в студенческих воззваниях и резолюциях революционная
нота. Политика чередования зверских расправ
и иудиных поцелуев делает свое дело и революционизирует студенческую массу.
Да, студенты так или иначе порешили поставленный перед
ними вопрос и заявили, что отложенное в сторону
Предыдущая страница ... 274
Следующая страница ... 276
|