| прочие
промышленные тузы радостно потирают руки, слыша об оживлении железнодорожного
строительства. Решено строить большие линии: Петербург — Вятка, Бологое —
Седлец, Оренбург — Ташкент, гарантированы правительством железнодорожные займы
на 37 миллионов (обществ Московско-Казанской, Лодзинской и Юго-Восточных
дорог), предположены линии: Москва — Кыштым, Камышин — Астрахань и
Черноморская. Голодающие крестьяне и безработные рабочие могут утешаться: казенные
денежки (если казна добудет еще денег) не будут, разумеется, "непроизводительно"
(ср. сипягинский циркуляр) расходоваться на пособия, нет, они польются в
карманы инженеров и подрядчиков — вроде тех виртуозов казнокрадства, которые годы и годы крали и крали в Нижнем при постройке
сормовской дамбы и которые только теперь
осуждены (в виде исключения) сессией Московской судебной палаты133 в
Нижнем Новгороде .
К сожалению, недостаток места не позволяет нам подробнее остановиться на
этом процессе, который еще и еще раз показал, как хозяйничают и инженеры и
подрядчики. Для нас, русских, это именно та старая
история, которая вечно остается новой. Инженер Александров в компании с
начальником нижегородского отделения Казанского округа министерства
путей сообщения Шнакенбургом и с шестью, привлеченными к делу, подрядчиками в течение
трех лет (1893—1895) "сооружал" для себя и других тысячные капиталы, представляя в казну счета,
ведомости, акты освидетельствования и проч. на никогда не существовавшие
работы и поставки. Фиктивны были не только работы, но и сами подрядчики:
простой писец подписывался за подрядчика! Какую сумму хапнула вся братия, можно
судить по следующему. Инженер Александров представил счетов (от попавших на
скамью подсудимых "подрядчиков") на двести с лишком тысяч рублей, а в
этих счетах, например, вместо 400 рублей действительного расхода ставили 4400
руб. Инженер Александров, по показанию одного свидетеля, прокучивал то с
девицами, то со своим непосредственным начальством, путейскими инженерами,
рублей по 50—80 в один обед.
Но интереснее всего то, как велось и чем кончилось это дело.
Полицеймейстер, которому донес агент сыскной
полиции, "не захотел поднимать дело" (!). "Дело, — говорит, — не наше, а
министерства путей сообщения", и агенту
пришлось обратиться к прокурору. Далее, обнаружилось все только потому, что воры
перессорились: Александров "не поделился" с одним из писцов-подрядчиков. Велось
дело шесть лет, так что многие свидетели успели умереть и почти все
успели перезабыть самое важное. Даже такой свидетель, как бывший начальник Казанского
округа путей сообщения Лохтин, не разыскан (sic!): не то он в Казани,
не то в г. Енисейске на командировке! Пусть читатель не думает, что это —
шутка, это списано с отчета о судебном разбирательстве.
Что замешаны в
этом деле далеко не одни обвиняемые, видно хотя бы из 2-х следующих фактов:
во-первых, тот самый добродетельный агент полиции, который поднял дело, теперь
в полиции не служит, а приобрел дом и живет доходами с него. Во-вторых, инженер
Макаров, начальник Казанского округа путей сообщения (в эпоху
сормовской дамбы бывший помощником начальника), на суде из кожи лез, выгораживая
Александрова; он заявил даже — буквально! — что если дамбу весной 1894 г.
размыло, то "это так и полагалось". По его, макаровским, ревизиям, у Александрова все
было в порядке, и Александров отличался опытностью, усердием и
аккуратностью!
Результат:
Александрову — один год крепости; Шнакенбургу — строгий выговор (не приведенный
в исполнение за силой манифеста 1896 г.!); остальные оправданы. Гражданский иск
казны отклонен. Воображаю, как должны быть довольны и неразысканные Лохтины и
состоящие на службе Макаровы.
Предыдущая страница ... 325
Следующая страница ... 327
|