|
Мы переходим теперь к
главному проявлению земледельческого капитализма — к употреблению вольнонаемного
труда. Эта черта пореформенного хозяйства всего сильнее проявилась на южных и
восточных окраинах Европейской России, проявилась в том массовом передвижении
сельскохозяйственных наемных рабочих, которое известно под именем
"земледельческого отхода". Поэтому мы приведем сначала данные об этом главном
районе земледельческого капитализма в России, а затем посмотрим и на данные,
относящиеся ко всей России.
Громадные передвижения наших
крестьян в поисках за работой по найму отмечены давным-давно нашей литературой.
На них указывал уже Флеровский ("Положение рабочего класса в России", СПБ.
1869), пытавшийся определить сравнительную распространенность их в разных
губерниях. В 1875 г. г-н Чаславский дал общий обзор "земледельческих отхожих
промыслов" ("Сборник госуд. знаний", т. II) и отметил их настоящее значение
("образовалось... нечто вроде полу бродячего населения... нечто вроде будущих
батраков"). В 1887 г. г-н Распопин свел ряд земско-статистических данных об
этом явлении и взглянул на них не как на "заработки" крестьян вообще, а как на
процесс образования класса наемных рабочих в земледелии. В 90-х годах появились
труды гг. С. Короленко, Руднева, Тезякова, Кудрявцева, Шаховского, благодаря
которым явление было изучено несравненно полнее.
Главный район прихода
земледельческих наемных рабочих — губернии Бессарабская, Херсонская, Таврическая,
Екатеринославская, Донская, Самарская, Саратовская (южная часть) и
Оренбургская. Мы ограничиваемся Европейской Россией, но необходимо отметить,
что движение идет все дальше (особенно в последнее время), охватывая и Северный
Кавказ и Уральскую область и т. д. Данные о капиталистическом земледелии в
этом районе (районе торгового зерновою хозяйства) будут приведены в следующей
главе, там же мы укажем и другие местности прихода земледельческих рабочих.
Главным районом выхода земледельческих рабочих служат средние черноземные
губернии: Казанская, Симбирская, Пензенская, Тамбовская, Рязанская, Тульская,
Орловская, Курская, Воронежская, Харьковская, Полтавская, Черниговская,
Киевская, Подольская, Волынская[169].
Таким образом, передвижение рабочих направляется из наиболее заселенных
местностей в наименее заселенные, колонизуемые местности; — из местностей, в
которых всего сильнее было развито крепостное право, в местности, где оно было
всего слабее[170];
— из местностей с наибольшим развитием отработков в местности слабого развития
отработков и высокого развития капитализма. Рабочие бегут, следовательно, от
"полусвободного" труда к свободному труду. Было бы ошибкой думать, что это бегство
сводится исключительно к передвижению из густонаселенных в малонаселенные
места. Изучение передвижения рабочих (г. С. Короленко, 1. с.) показало то
оригинальное и важное явление, что из многих мест выхода рабочие уходят в таком
большом количестве, что в этих местах получается недостаток рабочих,
восполняемый приходом рабочих из других мест. Значит, уход рабочих выражает не
только стремление населения равномернее распределиться по данной территории,
но и стремление рабочих уйти туда, где лучше. Это стремление станет для нас
вполне понятным, если мы вспомним, что в районе выхода, районе отработков,
заработные платы сельским рабочим особенно низки, а в районе прихода,
районе капитализма, заработные платы несравненно выше[171].
Что касается до размера
"земледельческого отхода", то общие данные об этом имеются лишь в названном
выше труде г-на С. Короленко, который считает избыток рабочих (сравнительно с местным
спросом на них) в 6360 тыс. чел. во всей Европ. России, в том числе 2137 тыс.
чел. в вышеназванных 15-ти губерниях земледельческого отхода, тогда как в 8-ми
губерниях прихода недостаток рабочих определяется им в 2173 тыс. человек.
Несмотря на то, что приемы расчетов г-на С. Короленко далеко не всегда
удовлетворительны, его общие выводы (как увидим неоднократно ниже) следует считать
приблизительно верными, а число бродячих рабочих не только не преувеличенным,
а скорее даже отстающим от действительности. Несомненно, что из этих двух
миллионов рабочих, приходящих на юг, часть принадлежит к неземледельческим
рабочим. Но г. Шаховской (1. с.) рассчитывает совершенно произвольно, на глаз,
что на промышленных рабочих приходится половина этого числа. Во-1-х, мы из всех
источников знаем, что приход рабочих в этот район преимущественно
земледельческий, а во-2-х, земледельческие рабочие идут не только из
вышеназванных губерний. Г-н Шаховской сам же дает одну цифру, подтверждающую
расчеты г-на С. Короленко. Именно он сообщает, что в 11-ти черноземных
губерниях (входящих в очерченный выше район отхода земледельческих рабочих)
было выдано в 1891 г. — 2 000 703 паспорта н билета (1. с., стр. 24), тогда
как, по расчету г. С. Короленко, число отпускаемых этими губерниями рабочих
равняется лишь 1 745 913. Следовательно, цифры г-на С. Короленко никак не
преувеличены, и все число бродячих сельских рабочих в России должно быть, очевидно,
выше 2-х миллионов человек[172].
Такая масса "крестьян", бросающих свой дом и надел (у кого есть дом и надел),
свидетельствует наглядно о гигантском процессе превращения мелких земледельцев
в сельских пролетариев, о громадном спросе растущего земледельческого
капитализма на наемный труд.
Спрашивается теперь, как
велико все число сельских наемных рабочих в Евр. России, и бродячих и оседлых?
Единственная, известная нам, попытка ответить на этот вопрос сделана в работе
г-на Руднева: "Промыслы крестьян Европ. России" ("Сборник Саратовского земства",
1894 г., №№ 6 и 11). Эта чрезвычайно ценная работа дает сводку данных земской
статистики по 148 уездам в 19-ти губерниях Евр. России. Все число
"промышленников" определилось в 2 798 122 чел. из 5 129 863 работников муж.
пола (18—60 лет), т. е. в 55% всего числа крестьянских работников[173]. К "сельскохозяйственным
промыслам" автор отнес только сельскохозяйственные работы по найму
(батраки, поденщики, пастухи, служащие при скотных дворах). Определение
процента сельскохозяйственных рабочих ко всему числу мужчин рабочего возраста
по разным губерниям и районам России приводит автора к тому выводу, что в
черноземной полосе около 25% всех мужчин работников заняты с.-х. работами по
найму, а в нечерноземной — около 10%. Это дает цифру с.-х. рабочих в Евр.
России в 3395 тыс. чел., или, с округлением, в 3½ миллиона человек
(Руднев, 1. с., стр. 448. Это число составляет около 20% всего числа мужчин
рабочего возраста). При этом необходимо отметить, что, по заявлению г-на
Руднева, "поденщина и сдельные земледельческие работы отмечались статистиками в
промыслах лишь в тех случаях, когда оказывались составляющими главнейшее
занятие известного лица или известной семьи" (1. с., 446)[174].
Эту цифру г-на Руднева
следует считать минимальной, так как, во-первых, данные земских переписей более
или менее устарели, относясь к 80-м, иногда даже к 70-м годам, и так как,
во-вторых, при определении процента с.-х. рабочих не приняты вовсе во внимание
районы высокоразвитого земледельческого капитализма — прибалтийские и западные
губернии. Но, за неимением других данных, приходится принять эту цифру в 3½ млн. чел.
Оказывается, следовательно,
что около пятой доли крестьян перешло уже в то положение, что их "главнейшее
занятие" — наемная работа у зажиточных крестьян и помещиков Мы видим здесь
первую группу тех предпринимателей, которые предъявляют спрос на рабочую силу
сельского пролетариата. Это — сельские предприниматели, занимающие около
половины низшей группы крестьянства. Таким образом, между образованием
класса сельских предпринимателей и расширением низшей группы "крестьянства",
т. е. увеличением числа сельских пролетариев, наблюдается полная взаимозависимость.
Среди этих сельских предпринимателей видную роль играет крестьянская буржуазия:
напр., в 9 уездах Воронежской губ. из всего числа батраков — 43 4% нанято
крестьянами (Руднев, 434). Если бы мы приняли этот процент за норму для всех
сельских рабочих и для всей России, то оказалось бы, что крестьянская
буржуазия предъявляет спрос миллиона на полтора с.-х. рабочих. Одно и то же
"крестьянство" и выбрасывает на рынок миллионы рабочих, ищущих нанимателей, — и
предъявляет внушительный спрос на наемных рабочих.
[169] В главе VIII, рассматривая процесс
передвижения наемных рабочих в России в его целом, мы подробнее опишем характер
и направление отхода в разных местностях.
[170]
Уже Чаславский указал, что в местностях прихода рабочих процент крепостных был
4—15%, а в местностях выхода — 40—60%.
[171]
См табличные данные за 10 лет в
гл. VIII, § IV образование внутреннего рынка на рабочею силу (настоящий том,
стр. 589. Ред.).
[172]
Есть еще один способ проверить
цифру г-ва С. Короленко. Из вьшецитированных книг гг. Тезякова и Кудрявцева мы
узнаем, что число сельских рабочих, пользующихся при своем движении на
"заработки" хотя отчасти железной дорогой, составляет около 1/10 всего числа
рабочих (соединяя данные обоих авторов, получаем, что из 72 635 опрошенных
рабочие только 7827 ехали хотя часть пути по тел. дороге). Между тем,
число рабочих, перевезенных в 1891 г. тремя главнейшими жел. дорогами
рассматриваемого направления, не превышает 200 тыс. чел. (170—189 тыс.) — как
сообщает г. Шаховской (1. с , стр. 71, по данным жел. дорог). Следовательно,
все число уходящих на юг рабочих должно принять около 2-х млн. человек. Кстати,
ничтожная доля сельских рабочих, пользующихся
железной дорогой, указывает на ошибочность мнений г-на Н.—она, который
полагал, что основной тон пассажирскому движению наших железных дорог дают
земледельческие рабочие. Г-н Н. —он упустил из виду, что неземледельческие
рабочие, получая более высокую плату, пользуются в большем размере жел.
дорогами, а время отхода этих рабочих (например, строительных, землекопов,
грузчиков и мн. др.) тоже приходится на весну и лето.
[173]
В Эту цифру не входит, следовательно,
масса крестьян, для которых земледельческие работы по найму составляют не
главнейшее, а столь же существенное занятие, как и их собственное хозяйство.
[174]
К "промыслам" относятся, как
указывает и г. Руднев, все вита всяческих занятий крестьян, кроме земледелия,
на своих, купчих и арендованных землях Несомненно, что большинство этих
"промышленников" — наемные рабочие в земледелии и промышленности Мы обращаем
поэтому внимание читателя на близость этих данных к нашему определению количества
сельских пролетариев во II главе было принято, что последние составляют около
40% крестьян. (См настоящий том стр. 170 Ред.) Здесь мы видим 55% "промышленников",
из которых, вероятно, больше 40% заняты всяческими работами по найму.
|