| ждают,
следовательно, высказанное уже в литературе мнение, что разложение кустарей в
промышленности идет рука об руку с разложением тех же крестьян как земледельцев
(А. Волгин. Обоснование народничества и т. д. Стр. 211 и ел.). Так как
наемные рабочие у кустарей стоят еще ниже
(или не выше), чем работающие на скупщиков кустари, то мы вправе заключить, что среди них еще больше
разоренных земледельцев. Подворная перепись, как уже было замечено, не
коснулась наемных рабочих. Во всяком случае, и приведенные данные наглядно
показывают, как забавно утверждение "Очерка", будто "общинное землевладение одинаково гарантирует трудовую промышленную
самостоятельность и хозяину кустарно-промышленного заведения, и его
наемному рабочему".
Отсутствие детальных данных о земледелии одиночек, мелких и
крупных хозяев сказывается на разбираемых
данных особенно резко. Чтобы пополнить хотя отчасти этот пробел, мы
должны обратиться к данным по отдельным промыслам; иногда попадаются сведения
о числе земледельческих рабочих у хозяев , но общей сводки этих сведений в "Очерке" нет.
Вот кожевники-земледельцы — 131 хозяйство. У них 124
земледельческих наемных работника; 16,9 дес. посева на двор и 4,6 лошадей;
коров по 4,1 (стр. 71). Наемные рабочие (73 годовых и 51 срочный) получают
2492 руб. заработной платы, т. е. по 20,1 руб.
на одного, тогда как средняя плата рабочему в кожевенном промысле составляет 52
руб. И здесь, след., наблюдается общее всем капиталистическим странам явление
более низкого положения рабочих в земледелии, чем в промышленности.
"Кустари"-кожевники, очевидно, чистейший тип крестьянской буржуазии, и
пресловутое, столь расхваленное народниками "соединение промысла с зем-
Известно,
что у крестьян нередко и промышленные рабочие принуясдаются исполнять
земледельческие работы. Ср. "Куст. пром. и т. д.", III, стр. 7.
Предыдущая страница ... 349
Следующая страница ... 351
|