|
естественно,
для эксплуатации неимущих, превращаются в капитал. Покуда еще разоряющиеся
крестьяне держатся за свое хозяйство, капитал может эксплуатировать их, оставляя их хозяйничать по-прежнему, на старых,
технически нерациональных основаниях, может основывать эксплуатацию на
покупке продукта их труда. Но разорение достигает, наконец, такой степени
развития, что крестьянин вынужден совсем бросить хозяйство: он не может уже продавать продукта своего труда, ему
остается только продавать труд. Капитал берет тогда хозяйство в свои
руки, причем он вынужден уже — силою конкуренции — организовать его
рационально; он получает возможность к тому благодаря
"сбереженным" ранее свободным денежным средствам, он эксплуатирует уже
не хозяина, а батрака, поденщика. Спрашивается, какие же это две стороны отличает
автор в этом процессе? Каким образом находит он возможным делать такой чудовищный
мальтузианский вывод: "Техническая нерациональность хозяйства, а не капитализм
[заметьте это "а не"] — вот тот враг, который отнимает хлеб насущный у нашего
крестьянства" (224). Как будто бы этот насущный хлеб доставался когда-нибудь целиком производителю, а не делился на необходимый
продукт и прибавочный, получаемый помещиком, кулаком, "крепким" крестьянином,
капиталистом!
Нельзя не добавить, однако, что по вопросу о
"нивелировке" у автора есть некоторое дальнейшее разъяснение. Он говорит, что
"результатом указанной выше нивелировки" является "констатируемое во многих местах уменьшение или далее
исчезновение среднего слоя крестьянского населения" (225). Приведя цитату
из земского издания, констатирующего "еще
большее увеличение расстояния, отделяющего сельских богатеев от безземельного и безлошадного пролетариата", он
заключает: "Нивелировка в данном случае, конечно, в то же время и дифференциация,
но на почве такой дифференциации развивается только одна кабала,
могущая быть лишь тормозом экономического прогресса" (226). — Итак,
оказывается уже теперь, что дифферен-
Предыдущая страница ... 507
Следующая страница ... 509
|